Мы живем в волнующее время. На гребне всепланетных неурядиц русские люди начинают понимать, что поговорка «хорошо там, где нас нет» — не про географическое положение. Как выясняется, края могут терять не только страны и политики, но также города и люди. В фазе неустойчивого равновесия интерес к своему, к корням и истокам вспыхивает не только как досужая игра с прошлым, но и как гадание о будущем.

Известно, что задачей искусства является не пустое развлечение. «Сказка — ложь, да в ней намек». В театр или филармонию приходят как в храм искусства, где в течение часового представления можно позволить себе вынырнуть из повседневности, осмыслить вечные вопросы и через символический мир сказки найти ключики к вполне реальным ситуациям из собственной жизни.

Потому в современном единстве времени, места и действия Тольятти выбор филармонической командой музыкальной сказки Светланы Нестеровой по мотивам сказа Павла Бажова «Синюшкин колодец» не случаен.

О СКАЗЕ

В центре повествования — молодой человек Илья. Он не принц, не нищий — парень-сирота из простой семьи, «в заводе» занятый тяжелым физическим трудом. Да и живет в кредит, крепостным, работает на барина с малолетства. Ситуация, знакомая в Тольятти многим, не так ли?

Центральный вопрос в сказке — отношения человека с Природой. Павел Петрович не был теоретик, он вырос в семье рабочего и от рабочих слышал сюжеты, ставшие основой его знаменитых сказов. Не мог он и не видеть разрушения, причиняемого Природе промышленными комплексами (по старому — «заводами«).  Но, несмотря на резкое осуждение жадности, понимал Бажов и невозможность существования человека без средств, Природой даваемых. Но добывать его надо правильно, сознательно: «Из земельного богатства, сказывают, одно чисто да крепко. Это когда бабка Синюшка красной девкой обернется да сама своими рученьками человеку подаст.» Посыл, полностью противоположный «взятию милостей от природы».

Впрочем, не богатство влечет Илью. Случайно столкнувшись со стихией (следуя знакомому многим туристам принципу «сейчас мы срежем»), он затеял с ней спор от азарту. Попробовал силы в борьбе, и несмотря на поражение, был признан за своего. Тайное слово сообщила ему бабка Синюшка (воплощение природных сил? Видение наглотавшегося газа старателя?)

А вот с ровесником Ильи — Кузькой, история другая. Он — противоположность Ильи — из зажиточной, «справной» семьи, однако ж «у него ни силы, ни охоты, да и на уме вовсе другое».  И не слышит он предупреждения мудрой бабушки Лукерьи: «Хуже их [думок про деньги да про богатство] нету. Человеку от таких думок одно расстройство да маята напрасная«. Вместо этого он хочет получать, не отдавая ни труда, ни времени: «И верно, насчет того, чтобы чужое в свой карман прибрать, Двоерылко мастак был. Чуть кто недоглядел, — Двоерылко уже унес, и найти не могут. Однем словом, ворина.» Тоже знакомый образ, верно? К успеху шел парень, однако ж на лице отметина осталась.

Два человека из одной местности, одного возраста, с примерно равными возможностями для счастья. Но счастье, жизненный сценарий каждый выбрал по себе.

Вороватый Кузька находит погибель в попытке обмануть и использовать природные силы. Илья, соизмеряющий нужду и дары, от своего не отказывается, но вовсе не богатство его манит. Самородки Синюшкины просто помогли ему обрести свободу в скромной жизни: «от барина откупился, на волю вышел, дом себе хороший справил, лошадь завел«. Но не достаток занимает главное место в системе ценностей Ильи: важна любовь, и не как эгоистическое чувство, а как единение с миром, Природой. Недаром суженая Ильи выглядит аватаром бабки Синюшки.

Как из этого непростого, «взрослого» сюжета сделать сказку, да еще музыкальную?

О МУЗЫКАЛЬНОЙ СКАЗКЕ

Светлана Нестерова, композитор

Первый уровень сложности — композиция. Светлана Нестерова, опытный композитор с прекрасным образованием, много работающая в считающихся различными музыкальных традициях (академическая, народная музыка, джаз), подходит к решению сказки с целым набором оригинальных ходов.

«Танцевать об архитектуре» я здесь не буду, музыку надо слушать. Просто несколько деталей:

— основа музыки — искусная стилизация русского фольклора более спокойной, свойственной для Севера и Центра России манеры. Здесь и широкая диатоника, и задорные попевки, и легко воспринимаемые «сложные» размеры… Впрочем, от закоснелости Нестерова далека — то вполне традиционный гармонический ход сверкнет неожиданно-прекрасным разрешением, то полыхнет традиционный народный оркестр красками большого симфонического состава… Свободные, но художественно оправданные, осознанные переходы между ладами и тембрами, ритмами и мелодиями… На одном дыхании слушается.
— в тематическом материале «нечисти» заметны пародийные вкрапления джазовой идиоматики: и ритмически, и интонационно, и гармонически… Блюз для нечисти? Может быть) Впрочем, к примеру, в «Шабаше нечисти» можно уловить не только гершвиновские нотки, но и другую современную музыку русской традиции. Потому что деление на жанры, стили и народы на определенном уровне — крайне условно.
— юмор и музыкальные цитаты, возможно, будут более понятны взрослым слушателям. Штрих: один из главных мотивов сказки был и остается главным мотивом одной большой части земного шара. «На Зюзельском болоте стояли три сосны«,  так точно.

Мне хочется думать, что «корневых» ноток музыке добавляет и происхождение Светланы — рожденная в Екатеринбурге, она наверняка впитала очень особый способ восприятия и мышления, свойственный этому региону, основанному людьми сложной судьбы и непростых характеров. Без всяких «но», в музыке слышен Петербург, с его эклектичным и вполне самодостаточным сплавом русской и западной культуры, тихим достоинством и самоиронией Северной столицы, воспитанной наводнениями и блокадой.

Разумеется, осталось и то, что не вошло из сказа в музыкальную сказку. Например, сложная и далекая от людей современной культуры концовка: Илья с женой не живут «долго и счастливо», а быстро уходят в мир иной, а наследство бабки Лукерьи цинично растаскивают старухи-плакальщицы (да, традиции коммунального общежития стары).  Зато появляется ряд сцен и персонажей, которые должны подтолкнуть действие (ведь сказ достаточно неспешный, в отличие от современного зрителя, который хочет стремительности и яркости). Все-таки это сказка для современных детей и их родителей, написанная для постановки на концертной площадке.

О МУЗЫКАЛЬНОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ

Режиссер сказки Вячеслав Щелканов (в центре)

Постановка — это следующий уровень сложности. Верные себе тольяттинцы внесли правки в замысел столичного композитора. Не все из музыкальной сказки вошло в музыкальный спектакль, готовящийся в филармонии. Творческая команда под руководством режиссера Вячеслава Щелканова, художественного руководителя проекта Лидии Семёновой и главного дирижёра Русского оркестра, музыкального руководителя проекта Василия Кормишина искала, как часто бывает, компромисс между возможностями и потребностями. Все-таки филармония — это не театр, и целый ряд атрибутов и профессий, театру свойственных, у нас просто отсутствует.  Отсюда — «креативность» (голь на выдумки хитра? — да простят меня коллеги) сценографии и постановки, «многостаночность» (режиссер одновременно исполняет роль второго плана, оркестр и дирижер тоже задействованы в постановке), отсюда — многочисленные споры и находки. Одна из таких, безусловно — хореографическое решение, которое нашла Ольга Супрунова (да-да, это родственница актера Игоря Супрунова — исполнителя главной роли). Роль актеров на себя примерили музыканты — памятная многим и недавно вновь возникшая на тольяттинской сцене Александра Одинцова, а также хорошо известная филармонической публике ведущая Мария Тымченко, которая в актерском амплуа дебютирует на сцене филармонии. Очень непростая роль главного (и единственного) злодея досталась Михаилу Тентякову. Кстати, все перечисленные музыканты (а теперь и актеры) учились в Тольяттинском музыкальном училище (ныне ТМК им. Р. Щедрина).

Огромный массив вопросов пришлось решить технической группе проекта — надо сохранить качественный звук при постоянных перемещениях актеров по сцене, обеспечить размещение на сцене артистов и оркестра, создать сказочную атмосферу, избегая полной темноты — иначе оркестр не увидит нот… Непростые задачи стояли перед главным художником Антоном Чириковым, который выступил и сценографом, и бутафором, и дизайнером, и конструктором проекта… Совсем не лишней при такой нагрузке оказалась творческая группа поддержки в лице Татьяны Чириковой и Екатерины Чохели… Впрочем, всех причастных к проекту, нуждающихся в благодарности, я едва ли решусь перечислять в этой статье. Интересующихся актерским составом и другими персональными вещами отсылаю к соответствующей страничке.

Впрочем, техника техникой, но поскольку все происходит на сцене Дома музыки, «Сокровища Волшебного колодца» — это, в первую очередь, музыкальный спектакль. Кстати, это не первая попытка работать с материалом Бажова. Год назад найденные Василием Кормишиным избранные произведения из «Колодца» Светланы Нестеровой были сыграны на сцене филармонии Марией Кирилловой — той самой, которая в новом спектакле играет роль голоса Природы — бабку Синюшку.

И напоследок. Выбор, безусловно, за зрителем-слушателем: ходить или не ходить на сказку, читать или не читать сказ перед походом, обсуждать увиденное или предпочесть золото молчания серебру слов. Но глубина того, что мы получаем, определяется глубиной того, что мы готовы отдать. Чем больше вы вложите в понимание спектакля, тем больше он сможет вам представить.

«Мы ведь что! Сверху поковыряли маленько, копни-ко поглубже… Глубокий, сказывают, тот Синюшкин колодец. Страсть глубокий. Еще добытчиков ждет.»

Владислав Радьков, зам. директора филармонии по маркетингу и развитию, слушатель