Начну с анонса. 19 февраля в Тольяттинской филармонии даст концерт симфонический оркестр, дирижировать которым будет Валентин Урюпин – главный дирижер Ростовской филармонии, дирижер Пермского театра оперы и балета, неделю назад, 12 февраля, ставший первым российским победителем престижного конкурса молодых дирижеров имени сэра Георга Шолти во Франкфурте. Урюпину досталась не только первая премия, но и приз зрительских симпатий, и специальный приз Симфонического оркестра Франкфуртского радио.

Пользуясь случаем, «День города» хотел расспросить молодую знаменитость о пути к успеху и бремени славы, но разговор получился шире. И даже грустнее, если держать в голове тольяттинский контекст.

Тем не менее, общение с 31-летним Валентином Урюпиным, который родился под Харьковом, учился в Москве, живет на два города и гастролирует по всей Европе (его расписание составлено на 2 года вперед), получилось очень вдохновляющим.

Но сначала…

Биографическая справка

Валентин родился в 1985 году в г. Лозовая (Харьковская область, Украина). Получил образование в ЦМШ и МГК им. Чайковского. Один из самых перспективных российских дирижеров молодого поколения. Одновременно он является самым востребованным и титулованным российским кларнетистом, успешно развиваясь в двух ипостасях.

Лауреат более 20 международных конкурсов кларнетистов в Бельгии, Италии, Финляндии, Китае, Швейцарии, Германии, Чехии, Казахстане, Болгарии и России. Лауреат и победитель всероссийских и международных конкурсов дирижеров.

С 2007 года Валентин Урюпин — художественный руководитель и дирижер созданного им камерного оркестра Arpeggione (Москва).

С 2008 по 2011 год — главный приглашенный дирижер Харьковского академического молодежного симфонического оркестра.

С 2011-го — постоянный приглашенный дирижер симфонического оркестра Государственной телерадиокомпании Республики Беларусь.

С августа 2011 года Валентин Урюпин — дирижер Пермского академического театра оперы и балета. Дебютировав как дирижер-ассистент под руководством Теодора Курентзиса в новой постановке оперы Моцарта Cosi fan tutte, он начал осваивать репертуар театра.

Страница в интернете: http://www.valentinuryupin.com/

Как все начиналось

– Валентин, как вы начали дирижировать? Насколько мне известно, это случилось в Молодежном симфоническом оркестре Поволжья.

– Да, действительно, почти 12 лет назад я признался в Москве Анатолию Абрамовичу Левину, дирижеру концертного оркестра Московской консерватории и художественному руководителю МСО Поволжья, что я мечтаю быть дирижером. И летом 2005 года на сессии Молодежного оркестра в Тольятти он дал мне некую дирижерскую практику, сказав, что, если получится, то хорошо, если не получится, то это будет сразу заметно, что тоже хорошо. В итоге, опыт был достаточно успешным. У каждого человека есть ключевые моменты в жизни. Причем они не всегда связаны с успехом. Вот у меня одним из таких ключевых событий была первая в моей жизни дирижерская репетиция. На ней присутствовал Владимир Борисович Неймер, дирижер Национального симфонического оркестра Узбекистана, который потом на 3 года стал моим наставником (Валентин ездил в Узбекистан, снимал жилье и брал уроки у Неймера – прим. ред.). Это была довольно длинная история. Все было далеко не просто и не сразу.

– А почему вы выбрали дирижирование? Некоторые исполнители оставляют инструмент потому, например, что чувствуют, что в исполнительстве достигли своего потолка.

– Я бы не рискнул сказать, что я за свою, в общем, большую международную карьеру кларнетиста достиг потолка, это было бы слишком смело с моей стороны. На такие большие вопросы трудно ответить, любой ответ был бы слишком примитивным. В какой-то момент, не знаю почему, я стал об этом мечтать. Мне сложно вспомнить, что именно меня увлекало тогда. Но явно в последнюю очередь момент того, что дирижер командует людьми. Кстати, это не совсем так. Сейчас профессия очень меняется. Я предполагаю, что привлекало то же самое, что и сейчас –возможность исполнять и интерпретировать огромный репертуар.

Дирижирование само по себе – это большой стимул узнавать все время что-то новое, потому что закон этой профессии таков, что если дирижер не развивается непрерывно и разносторонне, причем не только как музыкант, но и в приобретении разных впечатлений, какого-то духовного опыта, то теряет возможность полноценно работать. Я имею в виду, конечно, самый высокий уровень, то есть работу с большими оркестрами. Если дирижер в чем-то перестает развиваться, это моментально сказывается. Вот странно, да? Он же не издает никаких звуков, но именно его голова, его внутренний мир – это катализатор всего, что происходит вокруг него. В этом-то и главная трудность – быть интересным самому себе все время, соответственно, быть интересным другим людям, без этого дирижер не может. Тогда, конечно, я этих вещей не понимал по-настоящему, как сейчас понимаю.

Я всегда любил музыку – и симфоническую, и театральную, и я сразу мечтал о большом поле деятельности. Дирижирование его дает. Это поле не просто большое, даже слишком большое. Иногда даже хочется отдохнуть от своего тяжелого расписания.

Расслабить для инициативы

– Вы – главный дирижер симфонического оркестра Ростовской филармонии. Вам, успешному дирижеру, что дают музыканты?

– В России главный дирижер – всегда очень важная фигура. Особенно в крупном городе, в крупном оркестре. Я не провожу в Ростове весь год, но я настолько глубоко погружен в проблемы этого коллектива даже во время выступления в других местах, что не могу нас разделять, я и ростовский симфонический оркестр сейчас – одно целое.

Отвечая на вторую часть вопроса, музыканты-то и дают импульс дирижеру. Вообще такое разделение на дирижеров и музыкантов – предельно устаревшее. Уже во всем мире дирижер – это первый среди равных. Это просто музыкант, артист, как и остальные сто артистов оркестра. Просто дирижер несет и руководящую функцию, несет зерно интерпретации произведения. Но если не будет постоянного энергообмена с музыкантами на самом разном уровне, то не понятно вообще, зачем эта профессия. И уж тем более ни один дирижер с установкой на единоличный диктат не имеет ни малейшего шанса дирижировать в сколько-нибудь приличных местах. Другое дело, что в России, к сожалению, в силу нашего менталитета, оркестры привыкают к диктату, особенно там, где много лет один и тот же главный дирижер. Хотя есть и исключения. Например, Дмитрий Лисс уже больше 20 лет главный дирижер в Уральском симфоническом оркестре в Екатеринбурге, и оркестр функционирует потрясающе! Изумительный, интеллигентный и свободно мыслящий коллектив. Я дирижировал этим оркестром две недели назад.

В России иногда приходится музыкантов даже расслаблять. Я вижу свою функцию иногда в роли психотерапевта в какой-то степени. Потому что для музыкантов, которые лишены инициативы и не чувствуют, что могут ее проявлять, к сожалению, очень многое закрыто в музыке. И это одна из основных проблем нашего российского менталитета. К счастью, у меня в последние годы была возможность дирижировать очень хорошими оркестрами в Европе. Поэтому я и все наше молодое поколение дирижеров, я имею в виду тех, кто открыто смотрит на мир, мы хотим переносить в Россию опыт настоящих, правильных взаимоотношений дирижера и оркестра именно в плане взаимного обмена идеями. Для нас в Ростове это, можно сказать, главная задача.

– Да тут всю жизнь надо менять, не только в оркестре.

– Всю жизнь поменять мы не можем, а на своем месте стараемся работать.

Не спать неделями, или Откуда берутся мировые знаменитости

– В этом смысле, в молодежных оркестрах лучше? Или не всегда?

– Везде есть свои трудности, но сравнивать оркестр, который работает на постоянной основе, и фестивальный, тем более молодежный фестивальный, невозможно. Правильно функционирующий молодежный оркестр – это совершенно неоценимая штука. Например, из Молодежного симфонического оркестра Поволжья вышли десятки музыкантов, которые сейчас олицетворяют молодое поколение российской оркестровой жизни. Это и струнники, и духовики. И отнюдь не совпадение, что из МСО Поволжья вышли как минимум четыре молодых дирижера, к коим я себя тоже отношу, которые сейчас развиваются невероятно активно. Это Азиз Шохакимов (уроженец Узбекистана сейчас много работает с европейскими и американскими оркестрами), Максим Емельянычев (сотрудничает с театром «Геликон-опера», симфоническим оркестром «Новая Россия», много выступает в Европе), Тимур Зангиев (с 2015 года дирижер музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко). Это уже известные имена, и на Западе в том числе. Дело в том, что этот МСО Поволжья изначально был создан с любовью и профессионализмом, он просто не имел шанса не стать таким, какой он есть, не приносить огромную пользу нашей стране. Я прекрасно помню эти сессии, когда по три недели никто не спал. Не только потому, что все веселились, хотя, конечно, все веселились. Я помню прекрасно, как мы в разгар какого-то бурного веселья в час ночи могли с Максом Емельянычевым пойти в соседний класс просто поиграть. Просто потому, что нам хотелось сыграть сонату Брамса, например. Причем Макс наизусть играл. Я тоже, но он играл на фортепиано, что было совершенно невероятно – знать наизусть камерную музыку. Вот эта атмосфера вовлеченности в музыку, которая, конечно, идет, в первую очередь, от Левина и Лидии Валентиновны Семеновой, которые и формируют лицо оркестра, эта атмосфера вовлеченности в музыку давала импульс всем развиваться дальше. Импульс был таков, что замечательные музыканты появлялись в геометрической прогрессии. Даже те, кто в МСО не был на первых ролях, потом начинали играть в госоркестре, в Национальном филармоническом оркестре, в Мариинском театре, уезжают за рубеж, делают карьеру и т. д.

Есть еще другие оркестры. Я был у истоков Всероссийского юношеского оркестра под руководством Юрия Башмета, вел первые репетиции в качестве второго дирижера. Мы много с этим коллективом сотрудничали. Без молодежных оркестров нельзя представить себе вообще нормальную музыкальную жизнь. Это должна быть система, и тогда мы будем спокойны за то, что через 30-40-50 лет в нашей стране будут профессиональные музыканты, окруженные по-настоящему влюбленными в симфоническую музыку слушателями. Эта ода молодежному оркестру, в первую очередь МСО Поволжья, которую я сейчас спел, это не просто слова, это действительно очень важно. Я надеюсь, что МСО Поволжья будет еще много-много лет собираться, и преемственность поколений будет осуществляться. Во всяком случае, будем на это очень-очень надеяться.

«Мы все должны позволять себе быть непростыми»

– Как вам работается с Теодором Курентзисом в Пермском театре оперы и балета? Это человек непростой либо очень требовательный?

– Определяющее качество Теодора – он гениальный музыкант. Без преувеличения. Известный сейчас на Западе даже больше, чем у нас. У него масса качеств, но он действительно очень требовательный. Почему и достигает таких результатов. Но его требовательность художественная, осмысленная, одухотворенная, не палочная. Он действительно непростой человек. Должен сказать, что мы все должны позволять себе быть непростыми. Во-первых, это человеческая природа, во-вторых, человек в этой профессии очень редко бывает простым. Если у тебя столько всего внутри, такой огромный мир мыслей, чувств, ассоциаций, как можно быть простым? Но в этом и самое интересное.

Мне работается с Теодором совершено замечательно, более 5 лет я служу в театре, которым он руководит, и мало кто настолько вдохновлял меня и продолжает вдохновлять, как он. Конечно, большая радость для нашей страны, что он именно здесь живет и считает себя русским музыкантом.

– Он в одном интервью сказал, что уедет из Перми, если не построят новую сцену. Уедет?

– Я думаю, что построят новую сцену.

Про событийный туризм

– Вы работаете и в Перми, которая объявляла себя культурной столицей, и в Ростове, много где выступали. Действительно Пермь – культурная столица? Там ситуация с культурой лучше, чем в целом по регионам?

– Во-первых, идущий процесс децентрализации очень хороший. Москва и Санкт-Петербург перестают быть единоличными местами силы. Мы сейчас не можем сказать, что Новосибирск, Казань, Пермь, Екатеринбург – провинция. Мы в Ростове очень стараемся, тянемся. Этот процесс очень хороший. В Германии, во Франции, Соединенных штатах очень много интересного происходит в крошечных городах. Что, город Детройт – большой город? А оркестр – один из лучших в мире! А Питтсбург? А Цинциннати, Кливленд?.. Что касается Перми. Если Москва – это культурная столица, потому что в ней происходит очень много всего, в том числе и события выдающегося значения, то Пермь – это Мекка, куда люди из столиц едут за каким-то светом и красотой, которых нет даже в Москве. И это заслуга Теодора Курентзиса. Те события, которые происходят в Перми, они позволяют говорить об этом городе, как о чем-то легендарном, как о какой-то чаше Грааля, которую никто не видел, но все хотят. И поэтому в Перми происходит «Травиата» Роберта Уилсона, и это событие в театральной жизни России, которому нет равных в последние годы. Поэтому в Перми жемчужина – балет, проходит Дягилевский фестиваль, который собирает людей со всего мира. И приезжают не только менеджеры, агенты, люди из музыкального бизнеса, но и много других людей. Конечно, атмосфера, которая сложилась в Перми, пускает ростки далеко за ее пределы. Пермь знают уже во всем мире. Это говорит о том, что Пермь – уникальное место, даже по сравнению с такими серьезными городами как Казань, где потрясающий симфонический оркестр, Екатеринбург, Новосибирск.

– То есть это заслуга одного человека – Теодора Курентзиса?

– Никогда не бывает, чтобы заслуга была одного человека. Во-первых, человек должен прийти на подготовленную почву. Пермь всегда была очень интересным городом в плане творчества, особенно, что касается оперного театра. Во-вторых, вместе с лидером должна прийти команда. У Теодора такая команда есть. И я счастлив, что я тоже в ней участвую. От такого яркого человека как Теодор достаточно импульса – и вокруг него все оживает. Настоящий лидер, не тот, который все делает сам. Это тот, который посылает мощнейшие импульсы вокруг себя. Я это понял, работая с коллективом. Буквально три дня назад приехал с конкурса Шолти. Чем меня поразил оркестр франкфуртского радио? В основном тем, что от одного вовремя брошенного слова или взгляда, жеста, звук всего оркестра моментально менялся. То есть дирижер дает точный, правильный импульс – это очень важно, чтоб правильный, потому что когда дашь импульс неправильный, ничего не происходит, а то даже и хуже бывало. Когда дашь правильный импульс, все моментально расцветает. Так же происходит и с Теодором. Конечно, без него бы этого ничего не было. Но рядом с ним много по-настоящему талантливых людей.

– Это дорого – пригласить такого Теодора и команду?

– Да, естественно, что поддержка краевого бюджета неоценима. Создан был новый оркестр. У нас в театре два оркестра, которые работают совершенно автономно друг от друга. Это оркестр театра, который всегда был, и оркестр MusicAeterna. И конечно, это требует больших денег. Но все дело в том, затраты оправдываются. Ведь, к сожалению, в чем проблема российской культуры? Для чиновников неочевидна простая истина, что есть прямая зависимость, не косвенная, а прямая зависимость между состоянием культуры и состоянием экономики в целом. Есть исследование о том, что инвестиционно более привлекательны города, где сильный симфонический оркестр. Это статистика. Поэтому поддержка огромная, работа со стороны Теодора и всего театра огромная и, как следствие, город меняется тоже. Пермь сегодня и 6 лет назад – это разница очень существенная. Губернаторы Пермского края, что Чиркунов, что Басаргин это очень хорошо поняли. Сейчас новый губернатор у Пермского края, у него тоже понимание есть.

Как продвигать оркестр

– В Ростове не так?

– В Ростове, как и везде на юге России, все сложнее. Мне сейчас сложно на эту тему говорить, хотя это то, что занимает нас все время – меня и руководство ростовской филармонии. Нам, конечно, не хватает поддержки. Но мы работаем над этим. За полтора года оркестр ростовской филармонии сделал очень многое. Он начал серьезно интегрироваться в город, у нас большой прирост аудитории, о нас заговорили. Филармония и симфонический оркестр становятся местом силы. И на этом этапе нам очень нужна поддержка. Я совершенно точно понимал, когда пришел, что не нужно торопить события, с нашей стороны нужен какой-то импульс, и руководству нужно понимание того, что у нас очень большой потенциал. К сожалению, в последние годы оркестр был в тени, несмотря на все свои высокие качества. Теперь нам нужно доказать, что, во-первых, к нам пришла творческая стабильность, что мы очень интересны людям, мы способны на многое, и это действительно так. Но дальше нам нужна поддержка, потому что на никакой творческий рост не может продолжаться слишком долго без элементарной помощи в покупке инструментов, благоустройстве зала, в повышении зарплат, потому что музыканты тогда не должны будут сразу после репетиции стремглав бежать на другие работы. А оркестр у нас большой – больше 100 человек, один из крупнейших региональных оркестров. Я верю, что наша власть нам поможет, и ростовский оркестр войдет в пятерку лучших региональных оркестров страны. Если представить себе, что все останется, как есть, то в какой-то момент и мой лимит в этом городе будет исчерпан. Пока до этого еще далеко, но это может случиться. Я об этом говорю не только сейчас, но и во всех ростовских СМИ тоже. И сейчас буду говорить еще больше, потому что наверняка после конкурса у меня будет много встреч с журналистами.

– А в Тольятти у вас нет цели продвинуть оркестр?

– В Тольятти моя цель – вдохновитель замечательный коллектив Тольяттинской филармонии, который я очень люблю. Я к этим музыкантам отношусь с большой нежностью, потому что их отдача и их желание играть хорошо, достойны самых теплых слов. Мне очень нравится атмосфера в этом оркестре. Музицирование у нас получается очень легкое и в то же время высокого качества. Должен сказать, что я здесь очень комфортно себя чувствую. К тому же это действительно место, где многое для меня очень важно в связи с моей личной историей.

– При плотном расписании вы не оставляете кларнет ради дирижерской работы?

– У меня, к счастью, нет выбора, потому что к большой моей радости я продолжаю быть востребованным и как кларнетист тоже. Хотя, конечно, дирижерской работы у меня больше. Я не считаю свою кларнетовую историю законченной. Более того, считаю, что при всех внешних знаках успеха, она только начинается, и есть много того, что я бы хотел улучшить, усовершенствовать в своей игре и очень много выучить нового, кстати сказать. И как бы сложно по времени не было, буду стараться более грамотно распределять его и играть. Кларнет остается со мной.

– При вашем плотном расписании, в каком состоянии ваша личная жизни?

– Несмотря на то, что приходится много ездить, личная жизнь у меня самая богатая, самая завидная, я бы сказал.

Текст: Наталья Мишанина

Источник: портал DayTLT.ru, февраль 2017